Жизнь в России в 2025 году прекрасна и замечательна, но ещё встречаются кое-где отдельные недостатки. Например, трудовое рабство. В сложные ситуации попадают люди с зависимостями и разного рода психологическими проблемами. История, которая предлагается вашему вниманию, полностью выдумана мною от начала до конца. Тем не менее, на её написание оказали влияние события, которые происходили непосредственно с автором или его знакомыми. Я не предлагаю чётких и универсальных методов решения этой проблемы. Я просто ставлю в известность всех, кто прочитает эту маленькую повесть, что такая проблема существует и о ней надо думать.
Я сидел на скамейке около нового продуктового магазина "Вина и Фрукты". В магазине продавались не только вина и фрукты, но также и овощи, и много чего другого. Изобретатель нового бренда обещал владельцам, что с таким хитовым названием новой сети будет гарантирован успех по всей России. Не уверен, что это так и будет. Но мне очень нравился этот магазин тем, что рядом с ним было много больших удобных скамеек.
Для меня очень важно иметь возможность удобно приземлиться пятой точкой на удобное сидение, чтобы тщательно всё обдумать. Особенно, когда я попадал в состояние номер один. Ах, да, я совсем забыл рассказать вам о своих состояниях. Как раз в состоянии номер один я практически ничего не помню. Кто я, где я, зачем я тут нахожусь.
Но некоторые вещи я могу понять, путём наблюдения за окружающим миром. Посмотрев на вывеску магазина, я догадался, что, вероятно, пришёл сюда купить продукты. Эту гипотезу подтверждал пакет, который лежал на скамейке рядом со мной. С любопытством я заглянул внутрь. Бутылка вина, яблоки, картошка, молоко, творог, сметана, палка копчённой колбасы. Я радостно отметил отсутствие разного рода курительно-зажигательных девайсов. Значит, я не курю. Это очень хорошо. Курение - ужасная привычка, подрывающее здоровье. Судя по всему, здоровье у меня и без курения не очень хорошее.
Состояние номер один не так уж плохо, как вы могли бы подумать. В нём есть некоторые плюсы. Во-первых, в этом состоянии я не испытываю никакой боли. Можете назвать меня "неженкой", но я очень не люблю боли. Отсутствие боли меня сильно радует. Во-вторых, кое-что я всё-таки помню. Но помню как-то смутно, неточно, обрывочно. Например, я помню, что, вроде бы, я записал свой адрес, находясь в состоянии с номером больше одного. Но куда именно я записал эту важную информацию? Этого я не помню.
Есть и ещё одна причина, из-за которой я люблю первое состояние. В нём я начинаю много думать. Не могу сказать, что процесс размышления мне так уж сильно нравится. Но мне приятно осознавать, что я занимаюсь деятельностью, близкой к интеллектуальной. Не знаю, почему мне это нравится, не спрашивайте.
И вот начался плавный переход во второе состояние. В нём моя память работает гораздо лучше. Я потихоньку вспомнил, кто я такой. Я - игроман. Раньше я играл в разные игры на компьютере. Очень любил игру "Дроновод". Сидел дома и играл. Очень интересная игра. Мог сутками играть не вставая. Единственная была проблема, приходилось делать паузу, когда ходил в туалет. Счастливое было время. Никаких проблем с памятью. И ничего не болело.
Кстати, боль - главный недостаток второго состояния. Вам, конечно, интересно, а что конкретно у меня болит. Я отвечу так: всё. Иногда головные боли. Иногда начинают болеть зубы. Часто бывает, что внезапная судорога парализует мышцу ноги. Чаще, почему-то левой. Но бывает и правой, а бывает, обе ноги отказываются работать. Это совсем плохо, если не дома, как вот сейчас. Резкие боли в животе тоже очень дискомфортны, когда нет возможности культурно устроиться на унитазе. Теперь вы понимаете, почему состояние номер два хуже, чем состояние номер один.
Да, память во втором состоянии восстанавливается, но боли, блуждающие по организму, мешают задуматься, сконцентрироваться на чём либо. Из состояния два есть медикаментозный выход. Но таблетки у меня остались дома. К тому же есть риск вместо состояния один попасть в состояние три. Это очень плохое состояние. Оно совмещает недостатки состояний один и два. А достоинств у состояния три и вовсе нет никаких. Я очень не люблю это состояние и вам не советую в него попадать. Хорошо, что это состояние случается крайне редко. Я в нём побывал всего два раза, но нисколько по нему не скучаю.
Есть ещё четвёртое состояние. Оно тоже случается крайне редко. Мечта всей моей текущей жизни - попасть в это состояние и никогда из него не выходить. Отличное состояние! Ничего не болит, а память работает идеально. Вот только как попасть туда, не понимаю. Бывал я в нём только три раза, каждый раз влетал в него случайно, без видимых закономерностей.
Однако, пока болит только голова и немного левая рука, надо спешить домой. А то, не дай Бог, схватит живот или ноги отнимутся, что тогда делать, не представляю.
Пока ковыляю домой, расскажу вам, как я дошёл до такой жизни.
Сижу я дома, играю потихоньку, никого не трогаю. Тут Нинка, сестра моя старшая, пристаёт ко мне. Мол, зачем я зря трачу время впустую. Мог бы это время, якобы, использовать для зарабатывания денег. Она подобными вопросами извела своего мужа, он ушёл от неё. Остался сын, школьник. Правильный пацан. Учится плохо, занимается только тем, что играет в разные игры. Повезло мне с племянником. Нинка мозги выносит ему больше, чем мне. Но племянник - парень крепкий, держится. Тут Нинка в гости ко мне пришла, чтобы отвлечься немного от сына и оторваться на мне. Я оказался не таким крепким орешком, как племянник. Нинка, говорливая бестия, уговорила меня записаться в армию, в подразделение дроноводов. Якобы, там всё то же самое, что и в моей игре, только деньги платят.
Что вам сказать? Не верьте бабам, если они вам будут ездить по ушам подобным образом. Разница есть, причём существенная. Во-первых, комфорта намного меньше, чем в своей квартире. Во-вторых, дома, если надоела одна игра, то всегда можно переключиться на другую, какую хочешь. В армии не так. Ты всегда играешь в ту игру, какую выбрало для тебя командование. И играешь до тех пор, пока контракт не закончится. Или твоя жизнь, тут как повезёт.
У меня случилось так, что примерно через год разбомбили мою точку. С тяжёлыми ранениями меня отправили в госпиталь. Там меня подлатали и комиссовали с инвалидностью. Денег отвалили много, с этим всё получилось хорошо. Мы с Нинкой продали старые квартиры, добавили моих денег, купили две очень хорошие квартиры в новом доме, на одной лестничной площадке. Нинка сказала, что так её будет проще контролировать меня. Она урвала двухкомнатную квартиру, мне досталось однокомнатная. Я не возражал, Нинка всё-таки разведённая мать с большим ребёнком и маленькими алиментами. А я человек одинокий. Мне достаточно однокомнатной.
Вот в эту квартиру я и спешил, пока боли в организме не достигли критического уровня. Только я добрался до своей берлоги, как у меня отнялась левая нога. Я был счастлив. Как это здорово, что мне сейчас не надо никуда идти. Я раздумывал, как мне лучше поступить, терпеть боль или принять лекарство? Решил терпеть до последнего, но лекарство заранее приготовил и поставил на столик рядом. Успею его принять в любом случае. Почему я решил терпеть? Есть у меня такая теория, что благостное состояние четыре наступает, когда боль достигает критического порога. Но это только теория. Не факт, что наступит именно состояние четыре. Вполне возможно, от болевого шока случится смерть. С другой стороны, зачем мне держаться за жизнь? Может, правда, лучше умереть? Самоубийство - это не наш метод. Это страшный грех. Но выход через сильнейший болевой шок - это другое дело. Это не считается за самоубийство. По крайней мере, я так решил для себя.
Но я всё-таки долго не продержался. Когда боль проникла буквально в каждую клеточку тела, я не выдержал и принял лекарство. После чего расслабился в кресле и начал молиться, чтобы тело перешло в "хороший" первый режим, а не в плохой "третий". Уже через несколько минут боль ушла из моего тела. Вместе с болью ушла и память. Но я был готов к этому. Под рукой у меня был бумажный ежедневник с руководящими указаниями на все случаи жизни. А на стенах развешены плакаты с самой важной информацией.
Раздался звонок смартфона. Номер неизвестный. Я пошарил глазами по стене. Довольно быстро нашёл нужный плакат с информацией, что делать в таком случае.
- Кто? - чётко спросил я. Плакат требовал от меня следующего: говорить мало, спрашивать конкретно. Говорить мало, чтобы не украли голос. Спрашивать, чтобы … Не знаю, зачем спрашивать. Забыл. А на плакате не было подробных пояснений.
- Беспокоит служба энергосбыта. Производим замену счётчиков.
- Я подозреваю, что вы мошенники, - вежливо сказал я в соответствии с указанием на плакате, - а если это не так, пришлите мне информацию заказным письмом.
Дальше голос в трубке пугал мне разными ужасными вещами, включая отключение электричества.
Я отвечал вежливо и спокойно в том духе, что не дам код от госуслуг и деньги на единый целевой счёт тоже переводить не буду.
Голос в трубке мною был очень разочарован. В завершении разговора он угрожал, что меня арестует ФСБ за предательство родины, этим разговор и закончился.
Поговорив с мошенником, я ударился в размышления. Сначала я решил поразмышлять о боли. О боли приятно рассуждать, когда её нет. Вреда от боли для организма по идее не должно быть. Боль - это сигнал от организма мозгу, что где-то в системе что-то не так. Чем сильнее боль, тем значительнее какие-то дефекты в организме. Это логично. Но что же делать-то? Наверное, надо ложиться в больницу на обследование. На этой мысли я и тормознулся. Ничего более умного в голову не пришло.
Я начал вспоминать о девушке, с которой попытался подружиться примерно месяц назад. Я не помнил ни имени, ни внешности. Вообще ничего. Я даже не помнил, были ли у нас какие-то интимные отношения. В первом состоянии память работает плохо. Вам, конечно, любопытно, работает ли у меня самый важный мужской орган. Скажу так. Работает, но плохо. Нет, лучше отвечу так. Плохо, но работает. Так звучит более оптимистично.
Да, память сейчас работает плохо. Но я точно помню, была эта девушка, была. Я также честно ей рассказал всё то, что сейчас вам рассказываю. И она вроде как готова была потерпеть мою инвалидность, мои психологические особенности и меня в целом. Но тут вмешалась сестра Нинка. Она вошла в мою квартиру без приглашения и предупреждения, у неё был запасной ключ от моей квартиры. Обнаружив в гостях девушку, Нинка устроила такой скандал, что я помню его детали даже в состоянии "плохой" памяти.
Она обозвала девушку ужасными словами, побила её кулаками и с позором выгнала.
А мне Нинка после ухода девушки устроила разнос такой силы, что я чуть не отдал Богу душу. Даже жёны, которые ловят своих мужей с любовницами, не устраивают таких скандалов. Сначала Нина рассказала, что только отъявленная мошенница может польститься на такого как я. Страшного, психически больного, но с хорошей пенсией по инвалидности, да ещё и со своей квартирой.
Затем Нинка объяснила, что именно такие наглые девицы тащат в дом разнообразную заразу, а вытаскивают ценные вещи. При этом Нина подробно перечислила как потенциальные болезни, так и ценные вещи, которых, к моему удивлению, у меня оказалось довольно много.
На моё робкое замечание, что мне хочется создать свою семью, Нина среагировала просто ужасно. Она подскочила ко мне, стукнула три раза кулачком по голове, приговаривая, "тук-тук-тук, есть кто там?"
Затем сбегала на кухню, принесла чайник, стала лить мне воду на голову и приговаривать, "опомнился, в себя пришёл?"
Я тогда очень удивился и подумал, "а кто, собственно, из нас двоих сумасшедший? А может, оба?"
Справедливости ради должен заметить, вода в чайнике была тёплой.
Так или иначе, это событие заставило меня вот над чем призадуматься. Происшествие меня так сильно впечатлило, что я помнил его даже в состоянии "плохой" памяти. Может, подобными стрессовыми мероприятиями можно в целом нормализовать память? Мысль интересная, но надо иметь в виду следующее. Вместе с воспоминанием о том знаковом событии ко мне приходила странная нервная дрожь, которая охватывала всё тело. Что лучше, помнить и дрожать или забыть и быть спокойным? Не знаю. Я пока для себя не решил.
В тот самый раз Нинка, вволю побуянив, пригласила нотариуса. Мы переоформили мою квартиру в собственность Нины. Мне очень не хотелось это делать, но спорить с Нинкой не хотелось ещё больше. Я её боялся и боюсь сейчас ещё больше, чем боялся врагов на фронте. Враги где-то там далеко, а Нинка тут, рядом, да ещё и агрессивнее любого врага.
Итак, отдал я ей свою квартиру, да ещё и все наличные деньги. И доверенность ей написал на получение пенсии. После этого Нинка ещё тщательно обшарила все укромные уголки в квартире и забрала всё более или менее ценное с её точки зрения. Я тогда схитрил, спрятал немного денег в укромном месте. Переживал, найдёт эти деньги Нинка или нет. Обошлось, не нашла. Но и мне счастья это не принесло. Забыл, куда спрятал. И вспомнить потом не мог ни в одном состоянии! Всю квартиру перерыл, не нашёл! Вот это ирония судьбы!
День потихоньку шёл к вечеру. Я пересматривал в десятый раз любимый сериал. Смотреть его странно и интересно. Что было в предыдущей серии вспоминается с огромным трудом, чаще безуспешно. Хитрый мозг пытается экономить память и не запоминает всякую чепуху.
Хороший есть анекдот про склероз. Там говорится, что склероз - очень хорошая болезнь. Но почему, не помню. Кстати, в состоянии "плохой" памяти анекдоты вспоминать - настоящее мучение. Либо начало помнишь, либо конец. И почти никогда целиком.
Тут пришла сестра Нинка. Пришла, как обычно, без приглашения и предупреждения. На этот раз пришла ни одна, а с каким-то мужчиной. Мужчина вид имел серьёзный и представился как доктор Волков.
Мы устроились за столом в комнате. Разговор начала сестра.
- Вот, посмотрите на него, - Нинка указала на меня, - плохо, всё очень плохо. С каждым днём всё хуже и хуже. Измучалась вся, извелась! Он мне всё детство испортил, а теперь молодость губит.
- Минуточку, минуточку, - я тут напрягся из-за всех сил, пытаясь вспомнить хоть что-то в свою защиту. - Уточняю! Детство тебе загубил отец. А молодость - сын и муж. Ты сама говорила. Вот у меня тут записано.
Я протянул свой бумажный блокнот с записями.
- Записывает всякую ерунду, - прошипела Нинка. - Я конфискую этот блокнот. Доктор, обратите внимание, он полный псих, ничего не помнит!
- Прямо-таки, "ничего", - засомневался доктор.
- А, давайте, проверим, - воскликнула сестра. - Скажи, болезный, как меня зовут?
По закону подлости, пять секунд назад я помнил её имя, а тут вылетело из головы и назад не залетает. А отвечать надо быстро, это я сразу понял. Сам факт долгого размышления над таким простым вопросом вызовет у доктора неприятные для меня выводы.
- Злюка подколодная, - выпалил я, - вот так тебя зовут!
- Вот видите, доктор, - грустно сказала сестра, - он ещё и буйный.
- Ладно, друзья, давайте, переведём наш разговор в позитивное и конструктивное русло, - сказал Волков. - У нас к Вам, Константин Иванович, есть важное деловое предложение.
Тут доктор Волков меня выручил, наверное, даже не подозревая об этом. Дело в том, что я в большом волнении забыл не только имя сестры, но и своё собственное имя. А это плохо, очень плохо.
- Я удовольствием Вас выслушаю, доктор Зайцев, - ответил я и по ехидному смешку сестры понял, что ошибся.
- Думаете, он шутит? Нет! Он реально ничего не помнит, - возбуждённо сказала сестра. - Прошу Вас, доктор, немедленно, увезите его в психушку для самого жестокого лечения. Чтобы знал, как обижать родную сестру, которая столько всего для него сделала.
- Я - Волков, - уточнил доктор, - Андрей Андреевич. И у нас вовсе не "психушка", как Вы выразились, а специальный интернат с самыми передовыми методами лечения больных. Наш основной метод - продвинутая трудотерапия. У нас многопрофильная лечебница. Мы занимаемся и сельским хозяйством, и строительством, и спортом, и много ещё чем.
- Скажите, доктор Медведев, а шахматами Вы занимаетесь? - поинтересовался я, опять исказив фамилию доктора. Признаюсь, на этот раз специально, для прикола. Мне было интересно, как доктор среагирует.
Доктор Волков среагировал вполне спокойно:
- Спасибо за повышение, но я всего лишь Волков. Не дорос пока до Медведева. Да, шахматами тоже занимаемся. Хорошо, что Вы задали этот вопрос. Метод лечения у нас экологически чистый, без лишних лекарств. Также никакого алкоголя, курения, наркотиков. Лечим больных трудовой деятельностью. Рабочий день ненормированный, обычно шестнадцать часов в сутки. Праздников, выходных, отпусков не бывает. Это барство. В результате такой активной жизни наши пациенты полностью вылечиваются от бессонницы, а некоторые даже и от своих основных недугов.
- А какие перспективы служебного роста? - важно поинтересовался я, не знаю зачем.
- Вам, как опытному воину, очень понравится, я думаю, наша система служебного роста. Она очень похожа на военную. Если Вы проявите себя в первые дни успешным трудом, можете быстро стать командиром отделения. Тогда вы будете отвечать не только за себя, но и за своих подчинённых. Конечно, тогда у Вас будут особые права по отношению к ним. Интересно?
- Очень интересно! А поскольку у меня плохая память на лица, то я буду за провинность одного солдата наказывать сразу всё отделение, - поделился я своей идеей.
- Отлично! Вот Вы уже начинаете размышлять в правильном направлении, - похвалил меня Волков. - Поймите, тут Вам нечего терять. У Вас тут нет ничего. Квартира эта принадлежит Вашей сестре. Она Вас в любой момент может выкинуть на улицу. Лучше уж самому уйти.
- А он ещё и наркоман, - оклеветала меня сволочь Нинка, - постоянно употребляет какую-то гадость.
- Наркотики - это очень плохо, - категорически заявил Волков. - Наркотики снижают производительность труда, губят рабочую силу и убивают правильный вектор развития личности. А правильный вектор такой: работать, работать и работать! Так завещал великий Ленин.
- Вы ей не верьте, доктор, - попросил я. - Она врёт. Это не наркотики. Это моё лекарство.
- Заберём с собой, на месте разберёмся, - заявил Волков. - Доставайте все документы: паспорт, военный билет, водительские права, СНИЛС, ИНН, карточку москвича, все банковские карты. Короче, всё, что не успели потерять и о чём не успели забыть. Хотя, стоп, минуточку. Вы должны понимать, мы не берём всех подряд. Например, категорически не принимаем либералов, особенно прогнивших. А каковы Ваши политические взгляды?
- Я - солдат и в политике не разбираюсь, - признался я с сожалением. - Но я много думал над этим. В моём представлении это примерно так. Государство - это акционерное общество, в котором участвуют 150 миллионов компаньонов с равным количеством акций у каждого. Все работают. Кто-то на "передке" рискует жизнью. Кто-то прикрывает тылы. Учёные придумывают новые типы дронов. Инженеры на заводах внедряют новые технологии по производству новой продукции. Рабочие работают на конвейерах, делают эту самую продукцию. Водители развозят её по нужным точкам. Все должны хорошо работать, каждый на своём участке. Иначе весь государственный механизм начнёт сбоить.
- Приведите-ка примеры таких сбоев! - потребовал Волков.
- Сколько угодно. Вот, например, какой-нибудь ушлый генерал-предатель вместо доставки дронов на нужную точку продал их врагу. Что получается? Дроны атакуют неправильные цели. Наши несут потери в технике и живой силе. А генералу совсем становится плохо. Он богатеет, обжирается и набирает лишний вес. К тому же, по ночам его мучает совесть. Или ещё более вопиющий пример. Рабочий завода напился палёной водки и не вышел на смену. Что получается? Нужная продукция не выработана. Водитель везёт на точку пустую фуру. Генерал в шоке, ему нечего воровать. Весь механизм застопорился. Много, много проблем. Но их надо как-то решать. Плохие генералы? Что ж поделать, какие есть. Как говорил товарищ Сталин, "других генералов у меня для вас нет". Много, много вопросов. Вот главный вопрос. Туда ли мы вообще идём? Я считаю, не надо даже пытаться на него отвечать. Сначала надо дойти, потом осмотреться, только потом задуматься, куда же мы пришли. Но останавливать на полпути или вообще двигаться назад, это неправильно. Это плохо, очень плохо.
- Вот такую ахинею он мне почти каждый день в уши вливает в лошадиных дозах, - пожаловалась сестра. - Представляете, как мне тяжело?
- А мне понравилось, - возразил Волков. - Излагает вполне логично и политически правильно, исходя из объективных текущих реалий. Как раз такие люди нам и нужны. Константин, у Вас действительно плохая память? Склероз?
- Я ваших научных медицинских терминов не понимаю. Одно скажу точно, в состоянии номер один, в нём я сейчас и нахожусь, память очень плохая. Например, я понимаю, что Вы меня похвалили. Но за что конкретно? Не помню.
- Любопытненько, - тихо сказал Волков. - Как же Вы выпутываетесь из проблем, связанных с плохой памятью?
- Кое-как, - признался я с грустью. - Кое-что я всё-таки помню. У меня как в том старом фильме, "тут - помню, тут - не помню". Хороший фильм, не помню, как называется. Стараюсь всё записывать, но это помогает не очень. Иногда забываю записать, в других случаях забываю, куда записал.
- Ну, не надо переживать, мы Вас обязательно вылечим, - оптимистически заявил доктор. - Поздравляю, по результатам собеседования Вы приняты. Очень рад за Вас! Предлагаю прямо сейчас выехать на нашу главную точку. Какой смысл терять время?
Я быстро собрал в рюкзачок нехитрые пожитки, и мы с доктором покинули квартиру. С сестрой я даже не стал прощаться, так сильно она мне надоела. Да и я ей, похоже, не меньше.
Ехали мы в небольшом неприметном микроавтобусе. Перед тем, как выехать из города, заехали ещё по нескольким адресам, забирая новых пассажиров. Кроме пассажиров, доктора и водителя в автобусе был ещё один тип, который привлёк моё внимание. Вид у него был важный и уверенный, в отличие от других пассажиров, которые выглядели потеряно и довольно грустно. Одет этот тип был в форму охранника, на ремне у него болталось несколько наручников. Кроме того, охранник угрожающе поигрывал резиновой дубинкой, а нас поглядывал с презрением и недоверием.
Тут ко мне подсел Волков и сказал:
- Вот, что я подумал. Сравнил я Вас с другими новобранцами и решил сразу Вас назначить командиром отделения. Согласны?
- Согласен, - немедленно ответил я, но потом подумал, что несолидно так уж сразу на всё соглашаться и задал вопрос. - А какая у меня будет зарплата?
- Отличный вопрос! - похвалил меня Волков. - Чётко отвечаю. Никакой зарплаты у Вас вообще не будет. Вы официально не на работу едете, а на курсы лечения. Понимаете? Это другое. А в чём заключается процесс лечения, Вы уже понимаете в общих чертах, это я Вам рассказал. Вашу пенсию буду забирать я, там деньги Вам будут не нужны. Кстати, Ваша сестра большая стерва! Мало того, что захапала Вашу квартиру, ещё и хотела половину Вашей пенсии получать. Махинаторша почище меня! Но не переживайте, справедливость восторжествовала. Я буду получать Вашу пенсию целиком.
- А можно мне хотя бы небольшую часть денег получать из моей пенсии?
- Я буду думать об этом, - пообещал Волков. - Поймите, эффективность труда у нас пока довольно низкая. А затраты на администрацию и охрану довольно высокие. Например, у меня три семьи. Все жёны достаточно стервозны. Конечно, до Вашей сестры им пока далеко, но они постоянно развиваются в этом направлении. Ещё у меня два зама. Без них никак не обойтись. Я же не могу всё время лично наблюдать за вами. На этих замов тоже большие расходы. Поменьше, чем на меня, но тоже весьма существенные. Обратите внимание на охранника. Да, им тоже надо платить. Вот и получается, что доходность не очень-то высокая. Есть у меня идея перепрофилироваться в религиозную секту. Я даже название придумал "Свидетели выздоровления". Нравится?
- Тематично и оптимистично, - похвалил я.
- Но пока не ясно, насколько это будет эффективно с коммерческой и медицинской точки зрения. Надо считать. Короче, работы много и работы самой разнообразной. И умственной, и физической, и организационной, и административной. Я планирую загрузить Вас на полную катушку, это должно помочь Вам быстро привести в порядок здоровье. Вы готовы к трудовым подвигам?
- Готов! - решительно заявил я. - Тем более, деваться мне некуда, а безделье и сестра надоели мне до чёртиков. Очень хочется приложить силы в нужном деле и проявить себя хоть в чём-то. И здоровье поправить тоже очень хочется. Если Вы реально мне поможете, то я Вам поставлю "лайк" и напишу большой хвалебный комментарий.
- Это правильно, - обрадовался Волков. - Позвольте, товарищ командир отделения, теперь рассказать подробнее о нашей системе выздоровления.
И Волков принялся долго и красиво рассказывать о своём лечебном заведении. Говорил он с таким воодушевлением, что становилось совершенно очевидно, Волков не просто формально выполнял свои обязанности руководителя. Нет, он подходил к своему делу творчески, с душой и сердцем.
Я его внимательно слушал. Иногда впадал в сладкую дрёму. Затем просыпался и снова слушал. Забывал, что он говорил, но я не стеснялся и просил повторить. Волков понимающе улыбался и спокойно повторял свои тезисы по десять раз, нисколько не нервничая. Настоящий профессионал!
В результате таких повторений, я даже, находясь в состоянии "плохой" памяти, кое-что запомнил довольно крепко. Лечебное заведение было многопрофильным. Пациенты занимались тем, к чему были максимально предрасположены. Бригады из пациентов лечебницы выращивали знаменитые камышинские арбузы, там же, на полях ловили диких кабанов. Затем и арбузы, и мясо продавали на рынках. Занимались и другими видами сельского хозяйства, но я не запомнил, чем именно. Они показались мне скучными, и мозг не запомнил даже с десятой попытки. А вот арбузы и кабаны почему-то меня сильно заинтересовали. Много внимания уделялось строительству. Это довольно доходная сфера, но требовалось высокая профессиональная подготовка и достаточный уровень здоровья. И с тем, и с другим у пациентов было не очень в большинстве случаев. Самых тупых и больных отправляли на вокзалы и другие контролируемые точки работать нищими.
Мне было приятно, что доктор Волков такое внимание уделял именно мне. Вероятно, чувствовал во мне большой потенциал. Тут я размечтался, вероятно, сверх всякой меры. Вообразил, что раз так быстро дорос до командира отделения, может и его заместителем стану через некоторое время? А тогда, возможно, Волков будет отдавать мне мою пенсию. Пусть не всю, хотя бы половину. Это тоже будет неплохо.
Но надо как-то вылечить память. Это проблема. А если внезапно начнётся переход из состояния один в состояние два, что тогда делать? Вытерплю ли я эти адские боли? Вытерпит ли руководство мои боли? Я ведь не смогу тогда работать. Даст ли Волков разрешение употреблять мои лекарства? Долго я размышлял и решил понадеяться на "авось". А что мне ещё оставалось делать?
Нас завели в какой-то актовый зал, где уже было несколько старых пациентов. Волков вышел на трибуну, толкнул речь в стиле "поздравляю и желаю", а закончил так:
- Теперь нас стало уже 92! Ура! Настоящая боевая рота.
Тут вдруг к Волкову подскочил какой-то тип и что-то прошептал на ухо.
- Небольшая поправочка, - заявил Волков, - не 92, а только 91. Одного нашего пациента до смерти избили конкуренты на Казанском вокзале. Такое редко, но бывает. Обычно, всё-таки, мы бьём конкурентов. Но бывает и так. Какой урок мы можем извлечь? Не расслабляться! Постоянно думать. И постоянно работать над собой, повышая свои боевые и рабочие качества. Общее собрание закончилось. Прошу всех, кроме командиров, начиная от командиров отделений и выше, покинуть зал.
Большая часть народа, шаркая ногами, вышла из зала. Остались только командиры, "цвет нации". Я, понятное дело, тоже остался. Я помнил, хоть и смутно, что я командир отделения.
- Коллеги! Представляю вам нового командира третьего отделения третьего взвода! Константин Иванович Оборотов! Встаньте, пожалуйста!
Я приподнялся, скорчил выражение лица в подобие улыбки и приветливо помахал всем рукой.
- Ты что это творишь, "волк позорный"! - закричал, как я выяснил позже, командир третьего взвода Сидоров. - Я же просил дать мне Петрова. А ты новенького суёшь на гильотину? У тебя совесть есть? Совсем с катушек съехал?
- Сидоров, соблюдай субординацию, - спокойно ответил Волков. - Петрова я тебе не дам ни за что на свете. Благодаря Петрову первый взвод серьёзные бабки заколачивает на стройке. Он их там гоняет, как баранов. Работают по 18 часов в сутки. На ходу падают, засыпают, просыпаются, снова работают. Я сам видел. Несут два его подчинённых носилки с песком. Не уверен, что несут куда надо, это другая тема. Тут вот, что интересно. Уже два часа прошло после отбоя. Они ставят носилки, тут же ложатся спать. Рядом с носилками! Мгновенно засыпают! Я специально прихожу через шесть часов посмотреть. Просыпаются, хватают носилки и несут в том же направлении. Вот это интенсификация! Вот это система! Это ключевой командир в первом взводе и во всей нашей лечебнице в целом. А твой взвод - сплошное дерьмо, планово-убыточный цех дебилов. Простейшие задания даю, и те умудряетесь завалить. Ставить туда Петрова - бесполезный трюк. Только испортишь перспективного командира. А вот Константин - другое дело. Бывает полезно бросить котёнка в воду. Может сходу научиться плавать самостоятельно. Кроме того, Константин - человек бывалый. Воевал. Ранения имеет. Прошёл и огонь, и воду. И наши трубы пройдёт, я уверен. Диспут окончен. Вводите Константина в курс дела.
- Поздравляю, Константин, - сказал мне Сидоров, тогда мы остались с ним "тет-а-тет". - Тебе досталось самое поганое отделение самого поганого взвода, а я как раз командир этого взвода. На тебя вся надежда, что хоть немного исправишь ситуацию. Командиры первого и второго отделений безнадёжны. Не лучше, чем простые подчинённые. Просил Волкова дать мне Петрова, не даёт. Подозреваю, что Волков специально придерживает мой взвод в виде "собрания самых тупых", не знаю, для каких целей. Ладно, мы с тобой объединим усилия, что-то вместе сделаем полезное. Я чувствую, ты человек толковый, тем более, только с армии пришёл. А какой сброд в твоём подчинении - ты сейчас удивишься и вряд ли обрадуешься. И больные, и шальные, и криминальные, и просто анальные. Вот комната твоего отделения. Заходи, знакомься и начинай работу с личным составом. А я пошёл, у меня и с другими отделениями проблем выше крыши.
Я зашёл в комнату третьего отделения третьего взвода и осмотрелся. Общая площадь примерно метров 40. Половину комнаты занимали лежащие на полу матрасы. Один из матрасов выделялся в лучшую сторону внешним видом и местом расположения. Вероятно, он для меня и предназначался. Всё моё отделение в составе девяти человек сидело за единственным в комнате столом и играло в карты.
- Я ваш новый командир Константин Иванович Оборотов! - громко представился я, - приказываю быстро построиться в одну шеренгу.
Вероятно, взгляд у меня был достаточно безумен, поэтому личный состав отделения довольно быстро выполнил мой приказ.
- Теперь каждый по очереди должен представиться. Полностью фамилия, имя, отчество. Дата рождения. Специализация. Краткое описание болезни и основные симптомы.
Слушая эти краткие презентации, я пожалел, что у меня не было с собой смартфона или диктофона. Я пытался запомнить понемногу всех, но в результате не запомнил никого и ничего.
Я приказал выключить свет, лёг на самый хороший матрас, который приметил заранее и немедленно заснул. Сквозь сон я слышал чьи-то крики, стоны, храп и шумное газоиспускание. Это меня нисколько не раздражало. "Главное, чтобы не прирезали", - думал я сквозь сон, - "а эти могут, психи всё-таки. Зря я, наверное, с ними так строго. Вдруг, обидятся?"
Однако, никто меня не зарезал, на следующий день моё отделение успешно отправилось на погрузочно-разгрузочные работы. Куда именно, я не запомнил. Наверное, мы таскали что-то такое крепкое и не бьющееся. Деликатные грузы нам бы точно не доверили.
Так прошёл этот день, а за ним и несколько следующих дней. Всё было хорошо, но в один ужасный день я почувствовал, что начинается приход в состояние два. Начались сильные головные боли. Я немедленно обратился к доктору Волкову.
- Прошу выдать мне мои лекарства, - попросил я, - мне становится плохо.
- Я понимаю Вас, Константин, - вежливо сказал Волков, - теперь, Вы поймите меня. Ваша проблема как раз и заключается в "лекарстве", как Вы деликатно называете эту жуткую наркоту. Что я предлагаю сделать. Мы запрём Вас в изолятор, где посадим на строгую диету. Вода и немного полезных фруктов. Даже лучше так. Закатим Вам пять камышинских арбузов. На десять дней хватит. Прочистите весь организм. Вот это должно реально помочь. Предупреждаю, будет очень тяжело. Даже больно. Вы или умрёте, или поправитесь. Это от организма зависит. Согласны?
- А у меня есть выбор?
- Нет.
- Почему же вы спрашиваете?
- Из деликатности.
Первый день в изоляторе прошёл довольно комфортно. Боли немного меня беспокоили, но их вполне можно было терпеть. Чем я занимался? Ел арбуз и смотрел фильмы. Делал лёгкие физкультурные упражнения. Проверял память. Кое-что помнил, кое-что нет. Имя своё и имя сестры вспомнил сразу. Текущую дату не мог вспомнить даже примерно. Текущий год помнил уверенно: 2025. С месяцем были проблемы: июнь или июль?
Уже на второй день комфорт полностью завершился. Начались мучения. Боль носилась по всему телу, не давая покоя ни днём, ни ночью. Так прошло три дня. Где-то на пятый день наступил апогей этого кошмара. Боль усилилась настолько, что захотелось умереть. Я стучался в дверь. Никто не реагировал на мои стуки. Я кричал как раненный зверь. Никто не отзывался на мои крики. Я пытался есть арбуз. Меня тут же рвало им. Я не мог заснуть, меня мучали ужасные кошмары. То мне казалось, что моё сердце взорвалось в груди. То какие-то адские чудища откусывали мне голову. Но даже это почему-то не давало облегчения.
Примерно на седьмой день случилось чудо. Всё прошло. Вся боль куда-то ушла, куда-то спряталась так глубоко, как будто её никогда и не было во мне. Я спокойно и с аппетитом поел арбуз. Кстати, рекомендую есть именно камышинские арбузы. Удивительно вкусные. Затем с удовольствием посмотрел несколько фильмов, прочитал случайную книгу и лёг спать. Проснулся в отличном настроении без малейших признаков болезненных ощущений.
На десятый день в изолятор зашёл лично доктор Волков:
- Как самочувствие космонавта?
- Жив-здоров! Готов к новым полётам! - бодро доложил я.
- Теперь понял, какова она, моя система на практике? - гордо спросил Волков, - я ещё по этой системе докторскую диссертацию защищу. Если меня не посадят во время защиты кандидатской. Что ж, возвращаемся теперь к обычному режиму лечения.
К моему удивлению, моё отделение встретило меня с великой радостью.
- Мы думали, тебя там убили и разрезали на органы. А ты вон какой! Совсем живой!
- Эх, братцы! Как же я соскучился по всем вам, - заявил я и бухнулся на свой матрас. - А особенно соскучился по вашему храпу, стону и пердежу. Выключайте свет и немедленно приступайте!
В один прекрасный вечер я сидел в своём маленьком личном кабинете и планировал план работ отделения на следующий день.
Раздался робкий стук в дверь.
- Войдите! Открыто! - крикнул я, не вставая с места.
Зашёл один из больных моего отделения, лысенький маленький мужичок в очках, примерно сорока лет.
- Я - Никита Шифлиц, - доложил посетитель. - Я из вашего отделения.
- И что же хочет Никита Шифлиц из моего отделения?
- Я хочу предложить Вам бескорыстную искреннюю помощь по управлению отделением. Я заметил, что у Вас проблемы с памятью. Это подрывает Ваш высокий авторитет среди пациентов отделения.
- Ладно, идите, - буркнул я несколько раздражённо. - Я подумаю над Вашим предложением.
Ну, вот уже стали замечать мои проблемы. Это плохо, когда подчинённые знают о проблемах начальника. С другой стороны, это же, как его там? Уже забыл! Не важно. Так вот, они сразу всё замечают, от них ничего не скроешь в любом случае.
- Никуда я не пойду, пока Вы не примете моё предложение! - вдруг заявил назойливый посетитель.
- Это как же понимать? Бунт на корабле? - удивился я.
- Поймите, Константин Иванович, - посетитель просительно протянул руки. - Я уже десятый раз подряд прихожу к Вам с этим предложением. И каждый раз Вы отвечаете, что "подумаете".
- Не помню такого!
- В этом и проблема. Если бы только я это замечал, то это ещё полбеды. Другие в отделении начинают замечать. И это с учётом того, что они сами нервные больные и не очень наблюдательные. Так вот, даже такие начинают замечать. А некоторые даже, мне страшно об этом говорить, начинают издеваться над Вами!
- Примеры! - потребовал я.
- Да, пожалуйста. Вот хотя бы вчера, эта сволочь Якин. Дурак дураком, а заметил. Говорит Вам, мол, сходите в туалет, а то сейчас там всё хлоркой засыпят.
- Что-то такое было. И что?
- Так он Вам это пять раз говорил в течение получаса. И Вы каждый раз ходили в туалет. Понимаете?
- Так вот в чём дело! А я помню, сильно переживал! Решил, что у меня какие-то проблемы с мочеиспусканием. Ну и гад же этот… Как его? Тыкин?
- Якин! Конченная мразота!
- Ладно! Что же Вы конкретно предлагаете, как там Вас? Лифшиц?
- Шифлиц. Никита Шифлиц. Я хочу стать Вашим помощником. Буду Вам подсказывать, когда Вы что-то забудете. Стану Вашим вторым мозгом, лучше сказать, компьютером. Буду заместителем командира отделения по общим проблемам.
- Так ведь нет такой должности в штатном расписании.
- Пусть буду внештатным заместителем.
- В принципе, я согласен. Только есть у меня пара вопросов. Зачем это Вам надо?
- Всё просто. Вас скоро пригласят на следующую должность, а это точно случится, если Вы вылечите свой склероз или хотя бы научитесь его скрывать. Вот тогда я прошу Вас порекомендовать меня на должность командира отделения. Принцип эскалатора.
"Вот это да", - удивился я, - "даже в таких условиях богом избранному народу не чужды карьеристские устремления".
- Скажите мне, Шилфиц, если Вы такой умный, почему Вы вообще здесь?
- Шифлиц. Никита Шифлиц. Дурак я был. Мошенники меня нагнули на три миллиона рублей, да ещё кредит заставили взять на пять миллионов. Да, вот так. Не надо так на меня смотреть. Среди наших тоже дураки встречаются. Зато теперь я стал очень умным. Скрываюсь тут от кредиторов. И есть у меня к Вам маленькая просьба. Добудьте для меня новый матрас. Конечно, не такой хороший, как у Вас, но пусть хоть чуток получше, чем тот, который у меня сейчас. Я измучился на нём спать. Не матрас, а куча тряпок с кусающимися пружинами.
- Насчёт матраса похлопочу. Твёрдо не обещаю, трудно это будет пробить, но я постараюсь.
- Хотите я прямо сейчас, в рамках нашего сотрудничества, протестирую Вашу память? - предложил Никита.
- Давайте, очень интересно.
- Как меня зовут?
- Никита Шифлиц. Это простой вопрос. Я успел записать Ваше имя. И не успел забыть, куда именно записал.
- Тогда вопрос посложнее. Сколько дней вы здесь находитесь?
- Сейчас подсчитаю. До изолятора три дня, изолятор десять дней, после изолятора десять дней. Чуть меньше месяца. Правильно?
- Три месяца и пять дней.
- Охренеть! - искренне удивился я.
- И я о том же, - грустно согласился Никита. - Быстро летит время. Даже здесь оно летит быстро. А как быстро оно летит на свободе! Страшно даже представить.
На следующий день после нашего разговора с Никитой, прохиндей Якин решил опять подколоть меня привычным способом.
- Товарищ командир! Вы бы сходили в туалет прямо сейчас. Я точно знаю, там собираются хлорку насыпать, не продохнёшь.
- Пожалуй, схожу, - ответил я. - Ненавижу хлорку.
И я собрался было выйти, но тут Никита закашлялся нехорошим кашлем.
- Что это с тобой? - удивился я. - Заболел?
- Там уже насыпали. Я только что оттуда. Надышался.
После этого Никита предложил мне выйти из спальной комнаты в коридор, где зло зашептал мне в ухо:
- Ты что, правда, ничего не помнишь? И ничего не соображаешь? Я тебе третий раз сегодня намекаю, что не надо ходить в туалет! Это развод! Ты уже два раза ходил только что. Неужели, вообще ничего не помнишь?
- Так, очень смутно, - соврал я.
На самом деле, я вообще ничего не помнил и не понял ни про хлорку, ни про туалет, ни про договор с Никитой. Очень смутно я помнил, что являюсь командиром отделения, но это неточно. Одно я понял и осознал точно. Идти в туалет мне не хотелось нисколько.
На следующий день на наших обычных погрузочно-разгрузочных работах я напряжённо размышлял про новый цветастый матрас Шифлица. Где он его достал? Кто ему позволил его установить? Я хотел было задать эти принципиальные вопросы самому Шифлицу, но интуиция мне подсказала, надо найти правильный ответ самому.
Матрас, как таковой, тут не при чём. Сам процесс размышления должен был мне помочь восстановить нормальную работу мозга в целом. Целый день я думал о проклятом матрасе и только под вечер меня осенило. Я вспомнил всё!
Почти сразу после договора с Шифлицом я, бесконечно повторяя про себя слова "Шифлиц - матрас" (чтобы не забыть), ломанулся на приём к доктору Волкову. Тот принял меня вполне благожелательно:
- Костик, давай поскорее, что там у тебя? У меня мало времени. Надо успеть встретиться с третьей женой, пока первая ругается со второй. Матрас? Иди на склад и получи. Такой пустяк выдадут и без моего разрешения, достаточно просьбы командира отделения. Не забывай не только о своих обязанностях, но и о своих правах тоже. Хорошо, на всякий случай, можешь сказать начальнику склада, что это мой личный приказ. Давай, давай, давай! Бегом, бегом, бегом!
На складе я сам лично быстро получил этот самый матрас и доставил его в спальню отделения. А вечером вручил Шифлицу. Остальным заявил, что их так же ждёт получение новых матрасов в ближайшем будущем. При условии, что они будут работать более энергично. Правда, я сам не понимал, как можно работать "более энергично" в таких условиях.
Вместе с этим матрасом я вспомнил всё остальное. И как я сюда попал, и сколько я здесь нахожусь, и кто отобрал у меня квартиру, и кто сейчас забирает мою пенсию по инвалидности.
Невозможно описать словами, как я был рад, что мой склероз прошёл. Своей радостью я решил для начала поделиться со своим другом и замом, Никитой Шифлицом.
- Неужели, полностью вылечился? - удивился Никита. - Давай, проверим. Как меня зовут? Только в записи не подглядывай.
- Никита Шифлиц.
- Точно! А ведь это был непростой вопрос. У меня сложная фамилия. Следующий вопрос. Кто самый подлый пациент в отделении?
- Якин!
- Какой его типичный развод?
- Заявляет, что, якобы, в туалете будет производиться обработка хлоркой. И что надо срочно бежать в туалет прямо сейчас, чтобы не попасть под хлорную атаку.
После этого мы поговорили о других пациентах в моём отделении. Я всех помнил очень хорошо, включая даже мелкие незначительные детали.
- А теперь самое сложное испытание! Шахматы вслепую! Е4!
- Е5!
- Конь эф три!
- Конь цэ шесть!
В итоге Никита у меня всё-таки выиграл. Но я доказал главное, что я могу держать в памяти всю партию до самого конца.
Воодушевлённый успехом при проверке методом Шифлица я обратился к доктору Волкову:
- У меня восстановилась память! Я хочу выписаться!
Волков встретил эту новость без особой радости:
- Как это не вовремя! У нас такой период, работы невпроворот! А ты лезешь с какой-то ерундой! Давай, я лучше тебе ещё один матрас выдам? Ладно, давай, где-то через недельку твой вопрос обсудим. Тут не надо торопиться.
Но через недельку Волков повторил свой текст один в один, включая репризу про матрас. И ещё добавил:
- А что ты будешь делать на воле? У тебя даже жилья своего нет! А тут у тебя перспектива! Через пару месяцев мы откроем должность заместителя командира взвода и тебя двинем на эту должность. А через год вообще станешь командиром взвода. Зияющие перспективы!
Но я опять настоял на своём, и Волков обещал через неделю созвать чрезвычайную комиссию по моему делу.
- Я вот не понимаю, чтобы попасть к вам достаточно было просьбы сестры. А вот чтобы выйти от вас требуется заседание целой "чрезвычайной комиссии"! - удивился я.
- Такие уж у нас старые добрые традиции, - объяснил Волков. - Вход - рубль. А выход - два. Иногда даже целых три. Короче, через неделю заседание комиссии. Готовься.
Однако, через неделю никакого заседания комиссии не произошло, хотя я и тщательно готовился, тренируя свою память.
Я опять деликатно напомнил доктору Волкову о своей персоне.
- Какой же ты настырный! - удивился Волков. - Я надеялся, что ты забудешь о своей блажи. Ладно, чёрт с тобой! Завтра срочное заседание комиссии. Будь без опозданий. Столько важных людей из-за твоей нелепой причуды ломают свои планы. И не думай, что решение комиссии будет обязательно в твою пользу. Мои замы - страшные ретрограды. Я их сам побаиваюсь.
На заседании комиссии кроме меня и Волкова присутствовали так же "страшные ретрограды", заместители Волкова, бодрые старички Митрич и Дмитрич и командир взвода Сидоров.
Он и начал заседание со своим вступительным словом.
- Константин Иванович Оборотов, командир третьего отделения, третьего взвода. Начал процесс лечения бла-бла-бла. За время лечения проявил себя исключительно с хорошей стороны. Провёл десять суток в изоляторе. Тяготы и лишения процесса лечения переносит стойко. Работает старательно, "с огоньком", подавая хороший личный пример подчинённым. Отдыхает мало, своим подчинённым во время отдыха покоя не даёт. В связях порочащих его замечен не был. Активно заботится о личном составе отделения. Так, например, по собственной инициативе обеспечил новым матрасом пациента Никиту Шифлица. Регулярно проводит развлекательно-познавательные мероприятия среди личного состава, например, "основы балета" и классическое армейское упражнение "делай раз! Два…" Самостоятельно тренирует свою память. В процессе лечения строго соблюдал передовые методы доктора Волкова, в результате теперь является абсолютно здоровым членом общества. Самое важное. За время руководства Оборотова финансовые результаты отделения увеличились на 23%. Это крайне положительно повлияло на общий результат моего взвода. В связи с вышеизложенным, прошу руководство удовлетворить заявление Оборотова об увольнении, а также выписать ему подъёмные для возможности благоустройства на свободе. Кроме того, перед увольнением считаю необходимым повесить Оборотова на доске почёта. У меня всё. Я кончил.
- Ну и бред! - возмутился Митрич.
- Точно! Никогда ещё подобной чепухи не слышал. И вот опять! - поддержал Митрича Дмитрич. - Повесить, ладно. Это можно. Но увольнять-то зачем? К чему такие крайние меры?
- Подумай своей пустой башкой, Сидоров, - продолжал наезд Митрич. - Если мы будем таким путём всех толковых пациентов отпускать, кто с нами останется? Одни больные дебилы, которые ничего не соображают. А что можно заработать с такими пациентами?
- Это так, - согласился Волков, но добавил. - С другой стороны, мы не можем насильно держать здорового человека, который к тому же принёс лечебнице немало пользы, что видно из доклада командира взвода.
- Мы и не будем держать его здесь насильно, - пожал плечами Дмитрич. - Сейчас просто прогоним через тест, придерёмся к чему-нибудь и оставим его здесь продолжать лечение.
- Хорошо, тогда объявляю тестирование открытым, - сказал Волков.
- Ваше полное ФИО, - потребовал Митрич.
- Оборотов Константин Иванович, - быстро ответил я.
- Полное ФИО руководителя лечебницы? - спросил Дмитрич.
- Волков Андрей Андреевич!
- Я помню чудное мгновение, - вдруг впал в лирику Митрич и потребовал, - продолжайте!
- Позволь мне задать последний контрольный вопрос, - попросил Митрич. - Очень уж хочется мне забить решающий гол!
- Прошу, коллега! - разрешил Дмитрич.
- Назовите-ка мне, молодой человек, число "Пи" с точностью до двадцатого знака, - спросил Митрич.
- Не знаю я до двадцатого, - растерялся я от такой наглости, - знаю только до пятого: 3,14159.
- Думаю, я оглашу общее мнение всей комиссии, - заявил Митрич. - Пациенту необходимо ещё провести некоторое время в нашей клинике до полного восстановления памяти. Годика два или три, наверное.
- Я немного не согласен с уважаемым Митричем, - заявил Волков. - Последний вопрос вообще очень предвзятый. Не дай Бог протокол попадёт кому-нибудь за пределы клиники. Нам это не нужно. Я считаю, нужно расстаться по-хорошему, полностью удовлетворив первоначальное ходатайство Сидорова. Давайте, голосовать.
Голосование завершилось вничью со счётом 2:2. За меня выступили Волков и Сидоров. Против были Митрич и Дмитрич. Поскольку голос руководителя имел больший вес, общее решение склонилось в мою пользу.
- Плохо, очень плохо, - сокрушался Митрич. - Такой перспективный пациент, трудолюбивый, здоровый, ясно мыслящий. А мы так легко с ним расстаёмся. Как это неправильно. Давайте, попытаемся его ещё поуговаривать.
- Я соглашусь здесь остаться, если Вы, Митрич, поменяетесь со мною должностями, - предложил я.
Митрич почему-то отказался. На этом все уговоры закончились.
В завершении заседания я выступил с заключительным словом. Поблагодарил руководство за отлично организованный и проведённый процесс лечения. Предложил на моё место назначить Никиту Шифлица.
Провожали меня очень торжественно. Сначала даже выступил наш небольшой ансамбль, который без больших ошибок исполнил импровизацию на тему "Я вернусь, ты только жди".
Очень душевную речь произнёс доктор Волков:
- С двойным чувством я прощаюсь с Константином! С одной стороны, я рад, что мои личные передовые методы лечения наконец-то имеют практическое подтверждение. С другой стороны, как же было приятно лечить такого перспективного больного! Я требую, чтобы вы все, подонки, брали пример с Константина! Не спрашивайте меня, что лечебница может сделать для вас. Лучше спросите себя, что вы можете сделать для лечебницы!
Раздались бурные аплодисменты. Митрич и Дмитрич активно фиксировали тех, кто аплодировал без энтузиазма, недостаточно активно.
Я очень душевно попрощался со своим отделением, Сидоровым и Волковым.
Доктор Волков отдал мне все мои документы, наличные деньги в количестве пятидесяти процентов от моей последней месячной пенсии, а также благородно вернул мне доверенность на получение моей пенсии. Более того, он даже выделил мне машину с водителем, чтобы я спокойно и с комфортом доехал до своего дома.
- Всё-таки я не пойму, что ты будешь делать, если сестра не пустит тебя в квартиру, - сомневался Волков, - ведь квартира теперь полностью принадлежит ей.
- Попробую отжать квартиру назад, - сказал я.
- Не уверен, что у тебя получится, - возразил Волков. - Никогда еще такого не было, чтобы женщина добровольно отдала квартиру, которой завладела бесчестным путём. Впрочем, это твои проблемы. Память у тебя теперь хорошая, как-нибудь справишься. Но если что-то вдруг пойдёт не так, добро пожаловать обратно к нам.
А сестре я заявил так.
- Лучше отдай квартиру по-хорошему. Подумай сама. Отдашь квартиру по-хорошему, у тебя будет верный друг в виде брата, который теперь здоровый и с отличной памятью на всё хорошее и плохое. Я тогда и с племянником тебе помогу, и от нового мужа защищу. Не уверен, что такой случится, ну а если, вдруг? А если попытаешься зажать мою квартиру, так тебе же будет хуже. Будет у тебя надёжный верный враг. А квартиру я все равно верну. Мне государство поможет. Даст хорошего бесплатного юриста. Сейчас государство ух как взялось за нас, ветеранов. А тебя, дуру, ещё и посадят за обман участника СВО, подумай об этом.
Последнюю фразу я, наверное, сказал зря. Нинка сильно разнервничалась, раскраснелась, раскричалась. Попыталась ругаться и даже драться. Но я быстро её успокоил. Схватил и затащил в ванную, под холодный душ. Она немного поплакала, затем обсохла, успокоилась и согласилась на мои условия.
Стали мы с ней жить спокойно и дружно. Как и должны жить нормальные брат с сестрой.
Вот ещё интересный момент. Почему-то сестра за время моего отсутствия ничего не поменяла в моей квартире. Даже плакаты с подсказками остались висеть на своих местах. Может, она чувствовала, что я вернусь?
К уже висевшим плакатам я добавил ещё парочку. На одном написал "Пи = 3,14159265358979323846", на другом: "Бразилиа - столица Бразилии".
Зачем? Просто на память об этой истории и на всякий случай.
Конечно, такую общеизвестную информацию можно просто запросить у Алисы, но так будет надёжнее.
